На главную

 

Введение

 

Генеалогия – это раздел исторической науки, изучающий происхождение и родственные связи отдельных родов, поэтому неудивительно, что главным документом для определения этих связей является метрическая запись. Так как в большинстве случаев она производится во время самого события: крещения, венчания или после погребения, то она содержит наиболее верные данные и о времени (с точностью до дня) и об участниках (часто включает сведения о сословии, возрасте, местожительстве, вероисповедании и пр. как самих участников, так и крёстных, поручителей, свидетелей). Поэтому в первую очередь любой исследователь родословной старается найти именно метрические книги нужного прихода. К счастью, узнать о родственных связях можно и из других документов, например, из ревизских сказок, исповедальных ведомостей, посемейных списков, а для дворянских родов можно найти даже готовые родословные. Но у каждого из этих источников есть свои недостатки. Так, например, ревизские сказки хоть и содержат подробные сведения о составе семьи, но проходили ревизии через разное время, иногда достаточно продолжительное, охватывали только податное население и часто в них вносились не совсем точные сведения (в том числе о возрасте). В связи с чем обычно вспоминают «Мёртвые души» Гоголя, где главный герой промышлял тем, что скупал за бесценок уже умерших крестьян, которые по последним ревизским сказкам еще числились, как живые, и помещикам приходилось платить за них налог. Очевидно, что было выгодно утаить и не вносить в списки если не целые семьи, то хотя бы отдельных крестьян (в книгах часто встречаются записи вроде: «пропущен по прошлой переписи») или, например, только что родившихся детей мужского пола, так как при высокой детской смертности могло оказаться так, что придётся лет десять до следующей переписи платить налог за уже умершего ребёнка. К недостаткам исповедальных ведомостей, составлявшимся каждый год при церкви или костёле о людях, приходивших на исповедь, можно отнести их узко конфессиональную направленность. Так в составе семьи православных могли полностью отсутствовать сведения о жене или муже другого вероисповедания. Еще большего критического подхода требуют дворянские родословные, где всевозможные приписки, объединение представителей разных родов на основании общей фамилии встречаются довольно часто.

Но, зная особенности этих источников, исследователь может продвинуться довольно глубоко в составлении родословной, куда хуже, когда этих документов нет совсем. К сожалению, исследователю, ведущему поиск по Минской губернии, приходится работать в условиях, далёких от идеальных. Первая ревизская перепись в губернии проходила только в 1795 году (в Российской империи уже с 1719 года), а последняя в 1858 году, и для поиска человека, родившегося позже, эти источники не подходят. Может сложиться, на первый взгляд, удивительная ситуация, когда есть сведения о представителях искомой фамилии с начала XVIII века (так как в ревизских сказках указывается возраст) до середины XIX, а более поздних документов нет совсем. А ведь отсутствие даже одного звена не даст возможности составить стопроцентную родословную, не даст гарантии, что найденные люди – действительно те, кто нужен. И, к сожалению, эта ситуации кажется удивительной только на первый взгляд – на самом деле, она достаточно типична, во всяком случае, для Минской губернии. Усугубляется она тем, что по многим уездам наряду с сохранностью практически за весь период переписей ревизских сказок, и метрических записей как церквей, так и костёлов вплоть до 1860-х годов, более поздние метрические книги сохранились фрагментарно, а по многим приходам отсутствуют полностью. По предположению автора такая ситуация сложилась в связи с тем, что во время Великой Отечественной войны более ранние документы хранились в историческом архиве и были спасены при эвакуации, в то время как более поздние хранились в самих церквях (где эти книги в большом количестве уничтожались при разрушении храмов) или в отделах ЗАГСа и по большей части погибли. И, если это всего лишь версия, то о судьбе большинства исповедальных ведомостей можно составить вполне точное представление по данным обнаруженной автором статьи 1929 года в газете “Савецкая Беларусь”: «…Але пры такім становішчы архівы БССР маюць такія матар’ялы, якія ні ў якім разе і ні пры якіх выпадках ня могуць быць скарыстанымі ні ў мэтах практычных, ні пры навукова-даследчых. Узяць, напрыклад, спаведныя кнігі, якія ўсімі царквамі надсылаліся ў кансысторскія архівы. Яны абсалютна ня маюць ніякай вартасці і могуць быць зьнішчаны, пакінуўшы толькі ўзорныя паасобнікі за некаторыя гады»[1]. Кажется, подобная судьба ждала и посемейные списки, которые составлялись волостными правлениями, во всяком случае, автору не удалось найти ни одного такого документа по исследуемым им волостям.

Таким образом, каждый исследователь должен быть готов к ситуации, когда по второй половине XIX века ему не удастся найти ни метрических книг, ни посемейных списков, ни «исповедок». Казалось бы, тупик… Но, к счастью, это не так, ведь перечисленные выше документы (выписки из метрических книг, ревизских сказок, различные списки) могут быть обнаружены и в других фондах. Приведём несколько примеров.

Константин Григорьевич Дрозд, 1893 года рождения, был женат на Марии Андреевне Борейко, об отце которой не было никаких сведений, не было известно ни года его рождения, ни отчества, ни социального происхождения. При изучении ревизских сказок Минского уезда были собраны сведения обо всех семьях Борейко, но найти «подходящего» Андрея не удалось – он мог родиться после 1858 года в любой из найденных семей. Удалось найти в брачных обысках Минского Екатерининского собора запись о третьем браке в 1909 году Андрея Яковлевича Борейко, крестьянина деревни Клинцов, Щорсовской волости, Новогрудского уезда, 48-ми лет от роду. Найти в ревизских сказках самого Андрея, родившегося в 1861 году,  не было надежды, но было известно имя его отца, и казалось, всё просто… Каково же было разочарование, когда в трёх семьях Борейко в 1858 году было обнаружено два Якова – практически одногодок, каждый из которых мог быть отцом Андрея. В течение нескольких лет эта задача оставалась нерешённой, пока не было обнаружено в фонде Минского губернского по крестьянским делам присутствия дело 242 1 8444 за 1893 – 1896 года о земельном споре между крестьянами Борейко. В нём оказалось заявление Якова Николаевича Борейко, где он излагал суть спора с важными для семейной истории подробностями, которые не удалось бы узнать из других источников. Плюс ко всему он приложил посемейный список за 1881 год с дополнениями вплоть до 1893 года, где была указана точная дата его рождения 23.6.1836 и полный состав семей Якова и его братьев, с датами рождения, жёнами и детьми. Был назван и его сын Андрей, рождённый 17.10.1861, а также жена Андрея Фёкла и их сын Михаил. Таким образом, благодаря судебному делу, удалось не только узнать о споре между братьями Борейко, не только воссоединить всю цепочку рода, но узнать без метрических книг точные даты рождения предков, имя его первой жены и старшего сына.

Другой пример. Дмитрий Михайлович Высоцкий родился в деревне Чучаны. На местном кладбище сохранилась могила его отца Михаила Ивановича Высоцкого, родившегося в 1867 году. Метрические книги Сёмково-Городецкой церкви сохранились только до 1865 года, и в них только один раз удалось найти упоминание Ивана Алексеевича Высоцкого крестьянина двора Сёмково помещика Хмары. В ревизских сказках этого имения не удалось обнаружить никаких упоминаний о Высоцких. Как и в первом случае пришлось искать «подходящую» семью в ближайших окрестностях, и она была найдена в шести километрах от деревни Чучаны в имении Соломоречье. Был в этой семье и Иван, к которому и был присоединен Михаил Иванович Высоцкий. Только через несколько лет в делах Минского уездного суда было найдено дело 159 1 4393 «О порубке леса в Семковской роще крестьянами Иваном Высоцким и Василием Лисицким, 1861 – 1865 гг.». В деле с большим числом показаний свидетелей, описаний событий были и данные об Иване Алексееве Высоцком – поваре двора Сёмково. Оказалось, что по ревизской сказке 1858 года он был приписан к другому имению помещика Хмары – Дубровам, а родился в Могилевской губернии, Сеннинского уезда в д. Лотышове, крещён в Будовской православной церкви, отца его звали Алексей, а мать - Прасковья. Из документов удалось узнать о жене Ивана - Катерине Александровне, сестре его «подельника» Василия Лисицкого, на которого тоже были предоставлены выписки из ревизской сказки и записи о рождении и крещении. Таким образом, отсутствие метрических записей и ревизских сказок далеко не всегда ставит крест на дальнейших исследованиях.

К большой достоверности и информативности подобных документов можно добавить и хорошую сохранность фондов судебных учреждений Минской губернии. Так в фонд 183 Минского окружного суда, охватывающего документы с 1883 года по 1917, насчитывает 37621 дело, фонд 147 (1867 – 1883 гг.) Соединённой палаты уголовного и гражданского суда – 66864 дела, фонды 145 и 146 (1831 – 1867 гг.) Палат уголовного и гражданского судов – 2076 и 3620 дел соответственно. К этим губернским органам можно добавить и уездные суды, учреждённые в 1795 году, и просуществовавшие до 1883 года, фонды которых насчитывают более 38000 дел. Таким образом, только приведённые выше фонды, насчитывают около 150000 дел и охватывают весь период от 1795 года до 1917. Но и это уже довольно большое число можно умножить на два, добавив к нему фонды других судебных организаций (Мировых судей, Уездных членов окружных судов, Городских судов и др.), различных губернских правлений и присутствий (ф. 299 Минское губернское правление, 31685 дел, ф. 242 Минское губернское по крестьянским делам присутствие, 22423 дела, ф. 1595 Минское губернское присутствие – 41479 дел), нотариальных учреждений (ф. 1424 Минский нотариальный архив – 496 дел, отдельных нотариусов: Боричевского - ф. 1320, 4196 дел, Ильяшевича – ф. 1420, 1967 дел. Малиновского ф. 1423 – 433 дела и др.). Данные о сделках с землёй и землепользовании есть в фамильных фондах, из которых только фонд Радзивиллов насчитывает 25585 дел. Но такое обилие документов имеет и один недостаток – это время, которое требуется на ознакомление только с описями этих фондов, многие из которых остались в своём дореволюционном рукописном виде. Облегчить поиск по многим из перечисленных фондов и попытался автор этой книгой.

* * *

Работа над справочником началась три года назад, претерпев за это время ряд трансформаций, уведших автора довольно далеко от первоначальной задумки. Вначале планировалось сделать репринтное издание «Списка землевладельцев Минской губернии за 1876 год» – важного источника информации для историков, краеведов и исследователей родословной своей семьи. Но, если первые, профессионально работающие над своими темами, используют разнообразные Списки (землевладельцев, дворян, населённых мест и т.п.), изданные еще до революции, как дополнительные, предпочитая работу в архивах с первоисточниками, то для последней группы (особенно, для живущих за пределами изучаемого региона) очень часто подобные издания являются единственным источником, позволяющим узнать о своих предках. В расчете в первую очередь на эту аудиторию и на профессионалов-генеалогов, ведущих поиск по многим фамилиям, было решено сделать книгу более информативной. Подсказкой послужила присутствующая в списке графа «Право владения и с какого времени», в которой для многих землевладельцев указаны способ (купчая, наследство, раздел и др.) и дата приобретения земли. Отыскать в Национальном историческом архиве Беларуси ссылку на эти документы и стало целью автора. Были просмотрены описи десятков фондов общим объёмом более 140 000 дел, 99% из которых не соответствовали установленному принципу отбора, но содержали огромное число ценнейшей фактической информации, касающейся истории семей землевладельцев, землепользования, инвентари, карты, судебные дела и т.п. Понимая, какую ценность представляет каждая подобная ссылка для исследователя, было решено выписывать всё, по мнению автора, ценное. За основу выписок была взята связка «владелец – имение», где под владельцем понимались представители одной фамилии (к сожалению, не всегда в описях указаны имена и отчества, часто только инициалы, а чаще вообще только фамилии участников сделок), указанной в списке 1876 года, или их наследники; а под имением, как само указанное в списке имение, так и более мелкие его составляющие (урочища, фольварки, деревни и др.). Таким образом, первоначальная задумка претерпела очередную трансформацию – превратившую Список в некое подобие именного и географического межфондового указателя или в справочник-указатель землепользования по Минской губернии за 1861 – 1900-ые годы.

Этот временной промежуток был выбран автором как рабочий для книги, но в этом сорокалетии находится только основная масса ссылок. Многие землевладельцы владели своими имениями гораздо раньше установленной нижней даты, да и в самих делах встречаются очень старые документы. И напротив, некоторые выписки перетекают далеко вперёд за условную верхнюю границу. Более широкие рамки книги от начала 19-го века до революции (в далёкой перспективе есть идея собрать и вторую часть от 1900 годов до 1930-х, таким образом, охватив историю землепользования от получения свободы крестьянами в 1861 году до их фактического второго закрепощения - времени коллективизации и раскулачивания). Так как в выбранный временной промежуток попал и следующий изданный список за 1889 год, то была сделана попытка связать оба источника. Вначале под статьи 1876 года были добавлены выписки тех же землевладельцев или их наследников из второго списка, а потом информация на основе найденных данных о продажах имений новым владельцам. Если условно определить цепочку землевладения как продавец – владелец (из списка 1876 г.) – покупатель, то по возможности собирались данные не только о центральном звене, но и о предыдущем, и о последующем. Это и стало последней трансформацией, определившей конечное содержание книги. В итоге общее число выписок приблизилось к 19600, охватив не только сам факт покупки-продажи, но все основные стороны землепользования.

В процессе работы над «архивной» частью книги все дела были разделены на две категории: основные и второстепенные. К первой группе отнесены документы, свидетельствующие о переходе имения от одного владельца к другому (как в рамках одной семьи – фамилии, так и к другому собственнику) или изменении количества земли в имении (раздел, продажа, дарение и пр. части имения). Наиболее ценными среди них являются: купчие крепости, данные, акты ввода во владение, дарственные, документы о разделе между наследниками или совладельцами, утверждении в правах наследства или собственности, собственности по давности владения, утверждения в вотчинных правах, о продаже за долги, конфискации за участие в восстаниях, споры о праве владения, дела о выкупе крестьянами земли по Реформе 1861 г. и др. Каждой из этих подгрупп документов присущи как общие, так и свои специфические черты. Так в большинстве из них содержатся данные о том, по какому праву имение принадлежит нынешнему землевладельцу, упоминаются купчие или завещания, по которым земля перешла к нему или его родителям, часто приводятся копии этих документов. Для перехода земли по наследству характерно наличие в деле большого число различных метрических записей (о смерти собственника, о рождении его детей, внуков, браках и пр.), доказывающих родство владельца и его наследников. Для утверждения в правах собственности по давности владения, наоборот, не требовалось никаких документов о праве владения. Доказательство проводилось путем опроса определенного числа старожилов о бесспорном и непрерывном землепользовании в течение нужного срока. В спорах о праве владения обе стороны приводили документы, доказывающие право собственности, иногда на место выезжали приставы для опроса местных жителей или землемеры для сверки спорных участков с имеющимися купчими, инвентарями, планами и картами. Поэтому вполне обоснованным является включение в основную группу различных карт, схем, геометрических планов и инвентарей имений. Одним из ценнейших документов, безусловно, являются завещания землевладельцев. Особой группой стоят дела о выкупе крестьянами земли по Реформе 1861 года. Основными среди них являются выкупные дела, большинство из которых охватывают довольно протяженный временной период (некоторые вплоть до революции), содержат полный список всех крестьян-собственников, сведения о стоимости, размерах и планы наделов, а также судебные дела о правах сервитутного пользования.

Довольно большое число документов можно отнести к переходной группе. Например, закладные крепости, по которым имение могло перейти к новому владельцу на время, а в случае не выплаты долга и в постоянное пользование. Это касается выдачи различных свидетельств о законном владении, наличии долгов, наложении или снятии запрещений, межевых споров и др., содержащих сведения о землевладении. С выкупом земли связаны дела о предоставлении в Минское губернское по крестьянским делам присутствие сведений о наличии долгов помещиков и о выдаче крестьянам данных на участки земли.

Дела, отнесённые автором к второстепенным, это довольно большая и разнообразная группа. Их «второсортность» определяется исключительно в отношении основной темы исследования – землевладения, но никак не их содержания – зачастую невероятно важного и захватывающего. К ним можно отнести дела об отношениях помещика и крестьян, например, о наказаниях крестьян, о незаконных порубках или охоте крестьянами в помещичьих лесах, спорах о пастбищах и сенокосах, об отыскании свободы, о пожарах или поджогах в имениях, и пр. В подобных делах, как ни в каких других, «кипит жизнь», они полны событиями, описаниями, свидетельскими показаниями и пр., что часто даёт возможность узнать гораздо больше о личности самого землевладельца, чем по сухим фактам основных дел. К второстепенным отнесены и дела, не повлиявшие непосредственно на связку «владелец – имение», т.е. не повлекшие никаких кардинальных перемен. Например, дела об аренде имений, денежных претензиях, выплате неустойки по договорам, различные иски, не связанные с продажей имения. В этой же группе находятся геодезические описания, планы и схемы небольших участков земли, крестьянских наделов и др., а также дела, которые не вполне соответствуют связке «владелец – имение». Например, для некоего имения Заречье Минского уезда найдены важные сведения о заключении купчей крепости владельцем Петровым, которого нет в списке 1876 года. Выписка делалась для наиболее подходящего имения, хотя у автора не всегда была уверенность, что это то же самое имение (особенно, это было сложно для распространённых названий и фамилий). Делалось это по той причине, что сведения о покупке Петровым имения Заречья у владельца, указанного в списке 1876, могли быть найдены позже. Многие подобные второстепенные выписки при обнаружении недостающего звена превратились в основные, а какие-то так и остались без необходимой связи. В книгу внесены все обнаруженные основные дела, второстепенные же вносились в зависимости от заполнения ячеек основными выписками. Т.е., если автору попадалось дело, отнесённое им к второстепенным, касающееся имения, по которому на тот момент не было никакой информации или её было очень мало, делалась соответствующая выписка. Если же сведений было достаточно или они дублировали уже имеющиеся дела, то автор оставлял за собой право не внести эти данные в книгу. Для удобства нахождения основные дела выделялись двойным подчёркиванием.

Для некоторых ячеек так и не удалось найти никакой информации ни в архиве, ни в списке 1889 года, и наоборот, не для каждой интересной выписки была найдена нужная ячейка (многие из этих ссылок, понимая их важность, было решено опубликовать в книге – см. Приложение № 1). Главная причина этого лежит в разрыве положенной в основу отбора связки «владелец – имение», который мог произойти по ряду причин. Самой частой причиной можно назвать большое число вариантов написания, как фамилий, так и названий имений, попавших как в списки, так и в описи (иногда просто неверно прочитанные составителями с рукописного текста). У автора не было возможности просмотреть все дела или даже их часть, чтоб выявить разночтения. Но как показывает опыт, эти ошибки далеко не единичны. Например, в заголовке дела 147 3 26292 указывается: «Дело о вводе во владение уч. земли в им. Банцеровщизна кр-н А.Антонова и Н.Дроздова». В деле: Адама Антонова и Николая Алексеева Дроздов – т.е. Антонов это не фамилия, а отчество Адама, а фамилия и Адама, и Николая не Дроздовы, а Дрозд (Дроздов – мн. число, родительного падежа). В заголовке дела 1595 2 1228 в описи значится: «Дело о выкупе земли кр-ми из им. Борисовщина (Старый Борисов)  помещика Старшаго». А должно быть: Великого князя Николая Николаевича Старшего. Все имена собственные, в точности которых у автора был повод усомниться, вносились в книгу «как есть» с отметкой (?). Практически для любой фамилии, кроме самых простых, были найдено несколько написаний, например, Плышевский, Плешевский, Пиншевский или Прошинский, Прушинский, Трушинский, Брушинский, что уж говорить о сложных для русского слуха польских фамилиях. Так как ввод новых данных в таблицу осуществлялся через обычный компьютерный поиск, то ошибка в одной букве уже приводила к отрицательному результату. Так же к числу «запутывания следов» можно отнести смену фамилий землевладелицами после выхода замуж или переход имения от отца к замужней дочери, внучке. Что же касается названий имений, то разброс здесь еще больше. К числу вариантов написания можно отнести и сохранившийся в некоторых делах или списках белорусский акцент (дзеканье, чередование «о» - «а» и др.) – так имение Дудичи могло писаться, как Дудзичи, а некоторые названия вообще переводились на русский язык или подгонялись под знакомые русские слова: Червонный Двор – Чырвоны Двор - Красный Двор, Бржезувок - Бржозувка - Берёзовка. Еще большую сложность составляли двойные названия: Буда или Плесовичи, Наркуславль или Лутки, Косовщинали Видок и др. Естественно, пока не было найдено это «или», дела с вариантом, несовпадающим с названием в списке, пропускались. Кроме этого следует иметь в виду, что в списке 1876 года для больших имений часто используется одно общее название без указания более мелких его частей (фольварков, деревень, урочищ и т.п.). Например, в статье № 2869 для помещика Хмары указано, что он владел имением Сёмково пространством 5768 десятин. В деле 147 3 14021 приводится подробное членение владения: имения Зацень, Городок и Дубовляны, с местечком Городок, деревнями Сёмково, Чучаны, Селюти, Заречье, Ошмянцы, Рохманки, Новосёлки, Зацень, Касынка, Дубовляны, Огородники, Перекаль, Толубаево, Копец, Якубовичи и Цна, с застенками: Цнянка, Чижевка, Кошары, Новинки, Попелышки, Липовый Копец, урочищами Чепельня и др. Найти соответствующую ячейку о совершении сделки на любой выше указанный участок земли, если в описи не было указания о его принадлежности к имению Сёмково, было практически невозможно.

По мере заполнения таблицы всеми вариантами написания, нахождения двойных названий, сведений о смене фамилии и пр. удавалось работать более эффективно. Кроме прочего следует иметь в виду, что не все акты попали в просмотренные фонды, поэтому смена землевладельца Иванова на Петрова часто проходила «за кадром», что не позволяло дальше отслеживать данные по этому имению. Список 1876 года включал только землевладельцев, имеющих больше 50 десятин земли, в то время как и архивные документы, и список 1889 года охватывает гораздо большее число владельцев и имений. В 1876 году учтён всего 3171 землевладелец, а в 1889 году только в Минском уезде – 1237 человека. Следует также учитывать, что связке «владелец-имение» может соответствовать несколько вариантов. Например, в одном имении после раздела, а тем более, в околице или застенке могло проживать несколько семей с одной фамилией, часть из которых попала в первый список, а часть по причине маленьких участков только во второй.

Покупка земли, которая на протяжении всей человеческой истории была одним из главных богатств, являлась очень важным, часто судьбоносным событием в истории семьи. Бумаги о покупке, разделах имущества, вводе во владение, наследстве и другие хранились в семьях часто даже не десятилетиями – столетиями. Сами акты заключались по строгим правилам, в присутствии свидетелей, заверялись нотариально, а после могли быть засвидетельствованы в судах, внесены в актовые книги. Кроме этого, подобные сделки влияли не только на судьбы отдельных людей, но иногда меняли и саму топонимику местности. Приведенные в Приложении № 3 образцы вводного листа и купчих крепостей являются доказательством сказанного выше. Эти три документа сохранились в семье автора в течение более 115 лет, несмотря на несколько войн, раскулачивание, выселение из родных мест, страх обыска, ареста и даже самого упоминания о прошлом. Покупки, сделанные Павлом Алексеевичем Дроздом в 1892 и 1893 годах, двух участков земли, один из которых назывался Дуды, привели к тому, что вся эта местность со временем стала называться в честь хозяев. Если по данным переписи 1926 года деревня ещё носила двойное название Дуды-Дрозды, то на карте Минска 1933 года уже твёрдо закрепилось новое имя: «Дрозды». От названия посёлка получили своё имя: построенное в 1976 году на реке Свислочь водохранилище, дачи, а после - резиденция президента Беларуси, известная далеко за пределами республики.


 

[1] Адборка макалатуры з архіваў БССР, “Савецкая Беларусь”, №88 (2577), 19.4.1929. Перевод с белорусского: «Но при такой ситуации архивы БССР имеют такие материалы, которые никогда и ни в каких случаях не могут быть использованы ни в целях практических, ни при научно-исследовательских. Взять, например, исповедальные книги, которые, всеми церквями отсылались в консисторские архивы. Они абсолютно не имеют никакой ценности и могут быть уничтожены, оставив только отдельные образцы за некоторые годы.

 

На главную